Журнал "Трамвай"
Apr. 27th, 2007 06:21 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mahyakБыл больше десяти лет назад журнал "Трамвай". Выпускался он с 1990 по 1995.
Те, кто видел хотя бы несколько номеров, как правило, услышав это название, начинают громко делиться впечатлениями и обмениваться цитатами. А ещё активно жестикулировать и страшно сверкать глазами.
Журнал совершенно роскошный, во всех отношениях: безумная редколлегия, совершенно отмороженные тексты и не менее отмороженные художники.
Просто для примера, редколлегия и авторы текстов - не сортируя: Эдвард Лир и Хилэр Бэллок в переводе Кружкова, собственно Кружков, со своими текстами тоже был, кажется. Андрей Усачев, Григорий Остер, Андрей Иванов (он же Тим Собакин и много ещё кто), Борис Заходер, Марина Москвина, Людмила Петрушевская, Сергей Седов. И до фига ещё кто, между прочим.
С художниками сложнее, придётся объяснять что "это тот, который рисовал вот к этой книжке...". Но вот И.Олейников там точно был :-) Впрочем, художниками я ещё займусь.
А пока тексты, для начала два:
Марина Москвина
Репетитор
— Вы не представляете,— сказала Маргарита Лукьяновна моему папе,— какие у вашего сына низкие способности. Он до сих пор не запомнил таблицу умножения, и это мне плевок в душу, что он «ча-ща» пишет с буквой «я».
— Низкие способности,— сказал папа,— это не Андрюхина вина, а Андрюхина беда.
— Главное — старание, а не способности,— смягчилась Маргарита Лукьяновна.— И добросовестное отношение. Чтобы он света божьего не видел, понимаете? А то я его оставлю на второй год.
Всю дорогу домой папу одолевали чёрные мысли. А тут ещё во дворе стали чистить канализационные люки. Из аварийной машины вышел шофёр и, как бы обращаясь к детям планеты, сказал:
— Если хотите здесь работать, плохо учитесь. ВСЕ двоечниками были! — и показал на бригаду в люке.
— Любой ценой,— сурово сказал лапа,— ты должен из двоечника выйти в удовлетвористы. Тут надо так,— сказал он,— ставить себе задачу, чтобы пупок трещал. А то время — фьють! Смотришь — сил нет, а там и умирать пора.
И он стал разучивать со мной таблицу умножения.
— Шестью шесть! Девятью четыре! Пятью пять!.. Ух! — погрозил он нашей безмятежно спящей таксе Киту.— Лентяй! Бородавки только растит, ничего не делает. Трижды три! Дважды два!.. Люся! — закричал он маме.— Люся!!! Я не могу решать эти примеры. Я не могу их ни решить, ни запомнить! Чудовищное что-то! Кому это надо?! Только звездочётам!
— Может быть, возьмём репетитора? — спрашивает мама. Тут я закричал:
— Ни за что!
— Держись, Андрюха,— сказал папа.— Надо быть философом и бодро воспринимать всякое событие. Я предлагаю взять репетитором мясника или кассиршу нашего продовольственного магазина.
— Но это только по математике, Михаил,— возразила мама,— а по русскому? Как мы одолеем «ча-ща»?
— Ты права,— согласился папа.— Тут нужен широко образованный человек.
Решили посоветоваться с Маргаритой Лукьяиовной.
— Есть у меня на примете,— сказала Маргарита Лукьяновна,— один, Владимир Иосифович. ГРАМОТНЫЙ педагог, у него все двоечники по струнке ходят.
Разные люди пахнут по-разному. Кто-то морковкой пахнет, другой помидорчиком, третий черепашкой. Владимир Иосифович не пах ничем.
Вечно он ходил озабоченный, и у него никогда не бывало блаженного выражения лица. К тому же он сильно пёкся о своём здоровье. Каждое утро пять минут он лежал в ледяной ванне, и когда меня привели к нему под конвоем, Владимир Иосифович протянул мне свою ледяную руку помощи.
— Сколько ног у трёх кошек? — спросил он у меня с порога.
— Десять! — сказал я, помня завет Маргариты Лукьяновны: «Ответ пауза не украшает».
— Маловато,— уныло произнёс Владимир Иосифович.
— Одиннадцать,— предположил я.
Вид у Владимира Иосифовича стал такой озабоченный, что, если б его сейчас кто-нибудь проглотил, он бы этого даже не заметил.
— Прошу вас пить чай,— сказал он.
На кухне в целлофановом пакете он хранил приправу, там перец, аджика, разные сухие травки,— такая жёлто-оранжевая смесь. Он щедро ею посыпал бутерброды — мне и маме.
— Мальчик запущенный, но не пропащий,— сказал Владимир Иосифович,— Надо им заняться всерьёз, пока он мягкий, как воск. Потом затвердеет, и будет поздно.
Мама с благодарностью пожала ему руку — так, что он присел. Приятно всё-таки, что твой единственный сын в свои неполные десять лет НЕ ЗАТВЕРДЕЛ.
— Кем хочешь быть? — спросил Владимир Иосифович, сохраняя паучью серьёзность.
Я не ответил. Не стал ему говорить, что я бы не хотел быть ни камнем, ни дубом, ни небом, ни снегом, ни воробьём, ни козлом, ни Маргаритой Лукьяновной, ни Владимиром Иосифовичем. Только собой! Хотя я не понимаю, ПОЧЕМУ я такой, какой я?
— Андрей,— говорил мне Владимир Иосифович,— я человек прямолинейный, как пишется «ча-ща»? И сколько будет шесть умножить на восемь? Ты должен ПОЛЮБИТЬ эти слова: «гнать», «терпеть», «ненавидеть», «зависеть». Только тогда ты научишься ВЕРНО ИЗМЕНЯТЬ их по лицам и числам!..
А я отвечал:
— Давайте посвистим. Вы можете свистеть космическим свистом? Как будто не вы, а кто-то свистит вам из космоса?
— Андрей, Андрей,— звал меня Владимир Иосифович,— у тебя с каллиграфией не всё в порядке. Все буквы вкривь и вкось...
А я отвечал:
— Старина Билл, когда ты ешь печенье, у тебя совсем исчезает шея, особенно сзади.
— Я буду фиксировать все твои минусы поведения,— говорил Владимир Иосифович.— А станешь делать успехи, я награжу тебя памятным подарком.
А я отвечал:
— У меня песни хорошо идут. Какая-то мелодия нагрянет, и слова сыпятся, как горох. Слушайте мою песню, Владимир Иосифович. «Шмако-зявки»...
Шмакозявки удалые!
Шмякозявки полевые!
Шмакозявки, ройте норки
Шмакозявки, жуйте корки!..
Хотите ещё? Мне это нетрудно...
— Ой, не надо! — говорил Владимир Иосифович.
— А можно, я уйду сегодня пораньше?
— У тебя что, очень важное дело?
— Да.
— Какое?
— Пока ещё не знаю.
— У меня такое чувство,— говорил Владимир Иосифович,— как будто я тащу из болота бегемота. Это уму непостижимо,— говорил он,— что существуют люди, которым неинтересно правописание безударных гласных!..
А у меня зуб начал сильно расти! То там был признак застоя. А теперь он стал сильно расти! И я прямо чувствую, как у меня волосы на голове растут! Почему человек всё время должен быть в брюках или стоять на двух ногах?!!
— Ты весь ушёл в себя,— тряс меня за плечо Владимир Иосифович.— Сам процесс вычисления стал для тебя тайной. Проверь, как ты написал слово «тётя»!
— «Цёца»...
— Ты очень невнимательный!— говорил Владимир Иосифович.
А сам даже не заметил, что у него прямо перед окном вбили в землю щит «Уязвимые места танка». Там был изображён танк в разрезе и натуральную величину и стрелочками указаны его слабые места.
Мы сидели у раскрытого окна, и я спросил:
— Отгадайте, что у вас нового?
— Где?
— Во дворе.
— Ничего,— ответил Владимир Иосифович.
И мы, как обычно, отправились на кухню поесть бутербродов с приправой.
Это были редкие минуты, когда мы полностью понимали друг друга. Только за едой я не засыпал, когда его видел. А он не предлагал мне пересмотреть всю мою жизнь, для того чтобы выучить таблицу умножения.
Мы молча жевали приправу, принюхиваясь к южным травам, тоскуя о море, и, как говорится, «всеми фибрами своего чемодана» оба ощущали, как хорошо иной раз полодырничать.
Вдруг я заметил, что наша приправа уже не оранжевая, а серая, и поделился с Владимиром Иосифовичем своим наблюдением.
— Видно, она отсырела,— сказал он и высыпал её на стол посушить.
А она как пошла расползаться!
Он ее — в кучку, в кучку! А она — вж-ж-ж — во все стороны.
Я кричу:
— Владимир Иосифович, у вас есть микроскоп?
Он говорит:
— Нету.
— Как это в доме,— кричу я ему,— не иметь микроскопа?
— Зачем он мне? — спрашивает.
Вместо ответа я вынул из кармана лупу — у меня ключи от квартиры и от почтового ящика прикреплены к лупе — и взглянул на приправу.
Это была кишащая масса каких-то невиданных прозрачных существ. Причём у каждого пара клешней, шесть пар ног — волосатых! — и усы!!!
— Мамочки родные...— сказал Владимир Иосифович.— Мамочки мои родные!..
С ним просто ужас что творилось. Жизнь микромира поразила его в самое сердце. Он стоял, вытаращив глаза с белыми ресницами, растерянный, как танк в разрезе...
— Андрей! — сказал он, когда я пришёл к нему в следующий раз. Он лежал на полу, такой задумчивый, в одних трусах.— Что ты мне посоветуешь вначале купить — микроскоп или телескоп?..
Он разучил мою последнюю песню «Стучат пружины за окном, чаёк попахивает салом» и распевал её с утра пораньше, устроившись на подоконнике и свесив ноги во двор.
Когда я уходил, он говорил мне:
— В другой раз не опаздывай, Андрюха! Если я уж жду тебя, так уж жду!!!
А как-то однажды он вдруг помрачнел и спросил:
— Андрей, мы не умрём?
— Нет,— ответил я,— никогда.
Больше я его не видел. Он оставил наши места. Случилось это так.
Рано утром я забежал к нему перед школой, звонил-звонил — не открывает. А соседка выглянула и говорит:
— Нет его, не звони. Ушёл наш Иосич. — Как ушёл? — спрашиваю.
— Босиком. И с котомкой.
— Куда?
— По Руси.
Дул настоящий такой весенний ветер. Я бегом в школу. А там на доске прикноплен плакат: «Граждане! В вашем классе учится удивительный мальчик. Он «ча-ща» пишет с буквой «я». Другого такого замечательного в целом мире не найти! Давайте все брать с него пример!» И подпись: «В. И. Лепин».
В тот день я выучил всю таблицу умножения. До позднего вечера я, как зверь, умножал и делил многозначные числа. Я целую тетрадь исписал словами: «час», «чаща», «площадь», «щастье»!..
Я получил все-все тройки и с блеском перешёл в четвёртый класс.
— Только не надо меня поздравлять,— говорил я своим.— Не надо, не надо, подумаешь, какое дело...
Но они поздравляли, обнимались, плакали и смеялись, пели и дарили подарки. Жалко, Владимир Иосифович не видел меня в этот торжественный момент.
А что я мог дать ему, кроме того, чтобы позвать в дали?
Тим Собакин
Правила
перепрыгивания через лужи
УВАЖАЕМЫЕ БЕГЕМОТЫ!
перепрыгивая через лужи,
будьте взаимно вежливыми
и соблюдайте "правила
перепрыгивания через лужи".
1
перепрыгивая через лужу,
регулярно следите за Солнцем
и другими светилами,
которые служат надёжными ориентирами,
чтобы не сбиться с курса.
2
перепрыгивая через лужу,
берегитесь встречного ветра,
внезапный порыв которого
может доставить вам нерпиятности --
вплоть до кашля и насморка.
3
перепрыгивая через лужу,
захватите с собой фонарик
и пару носков шерстяных,
а ещё румяное яблоко
и зонтик (на всякий случай).
4
перепрыгивая через лужу,
умело пользуйтесь колокольчиком
для подачи звуковых сигналов,
чтоб не столкнуться с другими,
перепрыгивающими через лужу.
УВАЖАЕМЫЕ БЕГЕМОТЫ!
Соблюдение указанных "Правил перепрыгивания через лужи"
обеспечивает безопасность лично Вам и Вашим товарищам.
Много всякого про "Трамвай" живёт тут:
http://tramwaj.narod.ru/
и тут:![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-community.gif)
tramway
и тут: http://tramway.msk.ru/archive.htm
Я это всё отчасти пишу с корыстным интересом. У меня в своё время жили все номера за 1990 год.
Ещё я видела несколько штук за 1991. Остальные - уже только в сети в виде сканов.
Сейчас у меня есть только самый первый номер - за январь 1990.
Так вот. Вишлистов я не пишу, не дождётесь. Но за любой номер данного издания в любом состоянии отдам полцарства и ещё много чего.
ЗЫ: я прекрасно понимаю, что в здравом уме с ним никто не расстанется, но мечтать не вредно.
Те, кто видел хотя бы несколько номеров, как правило, услышав это название, начинают громко делиться впечатлениями и обмениваться цитатами. А ещё активно жестикулировать и страшно сверкать глазами.
И повод есть!
Журнал совершенно роскошный, во всех отношениях: безумная редколлегия, совершенно отмороженные тексты и не менее отмороженные художники.
Просто для примера, редколлегия и авторы текстов - не сортируя: Эдвард Лир и Хилэр Бэллок в переводе Кружкова, собственно Кружков, со своими текстами тоже был, кажется. Андрей Усачев, Григорий Остер, Андрей Иванов (он же Тим Собакин и много ещё кто), Борис Заходер, Марина Москвина, Людмила Петрушевская, Сергей Седов. И до фига ещё кто, между прочим.
С художниками сложнее, придётся объяснять что "это тот, который рисовал вот к этой книжке...". Но вот И.Олейников там точно был :-) Впрочем, художниками я ещё займусь.
А пока тексты, для начала два:
Марина Москвина
Репетитор
— Вы не представляете,— сказала Маргарита Лукьяновна моему папе,— какие у вашего сына низкие способности. Он до сих пор не запомнил таблицу умножения, и это мне плевок в душу, что он «ча-ща» пишет с буквой «я».
— Низкие способности,— сказал папа,— это не Андрюхина вина, а Андрюхина беда.
— Главное — старание, а не способности,— смягчилась Маргарита Лукьяновна.— И добросовестное отношение. Чтобы он света божьего не видел, понимаете? А то я его оставлю на второй год.
Всю дорогу домой папу одолевали чёрные мысли. А тут ещё во дворе стали чистить канализационные люки. Из аварийной машины вышел шофёр и, как бы обращаясь к детям планеты, сказал:
— Если хотите здесь работать, плохо учитесь. ВСЕ двоечниками были! — и показал на бригаду в люке.
— Любой ценой,— сурово сказал лапа,— ты должен из двоечника выйти в удовлетвористы. Тут надо так,— сказал он,— ставить себе задачу, чтобы пупок трещал. А то время — фьють! Смотришь — сил нет, а там и умирать пора.
И он стал разучивать со мной таблицу умножения.
— Шестью шесть! Девятью четыре! Пятью пять!.. Ух! — погрозил он нашей безмятежно спящей таксе Киту.— Лентяй! Бородавки только растит, ничего не делает. Трижды три! Дважды два!.. Люся! — закричал он маме.— Люся!!! Я не могу решать эти примеры. Я не могу их ни решить, ни запомнить! Чудовищное что-то! Кому это надо?! Только звездочётам!
— Может быть, возьмём репетитора? — спрашивает мама. Тут я закричал:
— Ни за что!
— Держись, Андрюха,— сказал папа.— Надо быть философом и бодро воспринимать всякое событие. Я предлагаю взять репетитором мясника или кассиршу нашего продовольственного магазина.
— Но это только по математике, Михаил,— возразила мама,— а по русскому? Как мы одолеем «ча-ща»?
— Ты права,— согласился папа.— Тут нужен широко образованный человек.
Решили посоветоваться с Маргаритой Лукьяиовной.
— Есть у меня на примете,— сказала Маргарита Лукьяновна,— один, Владимир Иосифович. ГРАМОТНЫЙ педагог, у него все двоечники по струнке ходят.
Разные люди пахнут по-разному. Кто-то морковкой пахнет, другой помидорчиком, третий черепашкой. Владимир Иосифович не пах ничем.
Вечно он ходил озабоченный, и у него никогда не бывало блаженного выражения лица. К тому же он сильно пёкся о своём здоровье. Каждое утро пять минут он лежал в ледяной ванне, и когда меня привели к нему под конвоем, Владимир Иосифович протянул мне свою ледяную руку помощи.
— Сколько ног у трёх кошек? — спросил он у меня с порога.
— Десять! — сказал я, помня завет Маргариты Лукьяновны: «Ответ пауза не украшает».
— Маловато,— уныло произнёс Владимир Иосифович.
— Одиннадцать,— предположил я.
Вид у Владимира Иосифовича стал такой озабоченный, что, если б его сейчас кто-нибудь проглотил, он бы этого даже не заметил.
— Прошу вас пить чай,— сказал он.
На кухне в целлофановом пакете он хранил приправу, там перец, аджика, разные сухие травки,— такая жёлто-оранжевая смесь. Он щедро ею посыпал бутерброды — мне и маме.
— Мальчик запущенный, но не пропащий,— сказал Владимир Иосифович,— Надо им заняться всерьёз, пока он мягкий, как воск. Потом затвердеет, и будет поздно.
Мама с благодарностью пожала ему руку — так, что он присел. Приятно всё-таки, что твой единственный сын в свои неполные десять лет НЕ ЗАТВЕРДЕЛ.
— Кем хочешь быть? — спросил Владимир Иосифович, сохраняя паучью серьёзность.
Я не ответил. Не стал ему говорить, что я бы не хотел быть ни камнем, ни дубом, ни небом, ни снегом, ни воробьём, ни козлом, ни Маргаритой Лукьяновной, ни Владимиром Иосифовичем. Только собой! Хотя я не понимаю, ПОЧЕМУ я такой, какой я?
— Андрей,— говорил мне Владимир Иосифович,— я человек прямолинейный, как пишется «ча-ща»? И сколько будет шесть умножить на восемь? Ты должен ПОЛЮБИТЬ эти слова: «гнать», «терпеть», «ненавидеть», «зависеть». Только тогда ты научишься ВЕРНО ИЗМЕНЯТЬ их по лицам и числам!..
А я отвечал:
— Давайте посвистим. Вы можете свистеть космическим свистом? Как будто не вы, а кто-то свистит вам из космоса?
— Андрей, Андрей,— звал меня Владимир Иосифович,— у тебя с каллиграфией не всё в порядке. Все буквы вкривь и вкось...
А я отвечал:
— Старина Билл, когда ты ешь печенье, у тебя совсем исчезает шея, особенно сзади.
— Я буду фиксировать все твои минусы поведения,— говорил Владимир Иосифович.— А станешь делать успехи, я награжу тебя памятным подарком.
А я отвечал:
— У меня песни хорошо идут. Какая-то мелодия нагрянет, и слова сыпятся, как горох. Слушайте мою песню, Владимир Иосифович. «Шмако-зявки»...
Шмакозявки удалые!
Шмякозявки полевые!
Шмакозявки, ройте норки
Шмакозявки, жуйте корки!..
Хотите ещё? Мне это нетрудно...
— Ой, не надо! — говорил Владимир Иосифович.
— А можно, я уйду сегодня пораньше?
— У тебя что, очень важное дело?
— Да.
— Какое?
— Пока ещё не знаю.
— У меня такое чувство,— говорил Владимир Иосифович,— как будто я тащу из болота бегемота. Это уму непостижимо,— говорил он,— что существуют люди, которым неинтересно правописание безударных гласных!..
А у меня зуб начал сильно расти! То там был признак застоя. А теперь он стал сильно расти! И я прямо чувствую, как у меня волосы на голове растут! Почему человек всё время должен быть в брюках или стоять на двух ногах?!!
— Ты весь ушёл в себя,— тряс меня за плечо Владимир Иосифович.— Сам процесс вычисления стал для тебя тайной. Проверь, как ты написал слово «тётя»!
— «Цёца»...
— Ты очень невнимательный!— говорил Владимир Иосифович.
А сам даже не заметил, что у него прямо перед окном вбили в землю щит «Уязвимые места танка». Там был изображён танк в разрезе и натуральную величину и стрелочками указаны его слабые места.
Мы сидели у раскрытого окна, и я спросил:
— Отгадайте, что у вас нового?
— Где?
— Во дворе.
— Ничего,— ответил Владимир Иосифович.
И мы, как обычно, отправились на кухню поесть бутербродов с приправой.
Это были редкие минуты, когда мы полностью понимали друг друга. Только за едой я не засыпал, когда его видел. А он не предлагал мне пересмотреть всю мою жизнь, для того чтобы выучить таблицу умножения.
Мы молча жевали приправу, принюхиваясь к южным травам, тоскуя о море, и, как говорится, «всеми фибрами своего чемодана» оба ощущали, как хорошо иной раз полодырничать.
Вдруг я заметил, что наша приправа уже не оранжевая, а серая, и поделился с Владимиром Иосифовичем своим наблюдением.
— Видно, она отсырела,— сказал он и высыпал её на стол посушить.
А она как пошла расползаться!
Он ее — в кучку, в кучку! А она — вж-ж-ж — во все стороны.
Я кричу:
— Владимир Иосифович, у вас есть микроскоп?
Он говорит:
— Нету.
— Как это в доме,— кричу я ему,— не иметь микроскопа?
— Зачем он мне? — спрашивает.
Вместо ответа я вынул из кармана лупу — у меня ключи от квартиры и от почтового ящика прикреплены к лупе — и взглянул на приправу.
Это была кишащая масса каких-то невиданных прозрачных существ. Причём у каждого пара клешней, шесть пар ног — волосатых! — и усы!!!
— Мамочки родные...— сказал Владимир Иосифович.— Мамочки мои родные!..
С ним просто ужас что творилось. Жизнь микромира поразила его в самое сердце. Он стоял, вытаращив глаза с белыми ресницами, растерянный, как танк в разрезе...
— Андрей! — сказал он, когда я пришёл к нему в следующий раз. Он лежал на полу, такой задумчивый, в одних трусах.— Что ты мне посоветуешь вначале купить — микроскоп или телескоп?..
Он разучил мою последнюю песню «Стучат пружины за окном, чаёк попахивает салом» и распевал её с утра пораньше, устроившись на подоконнике и свесив ноги во двор.
Когда я уходил, он говорил мне:
— В другой раз не опаздывай, Андрюха! Если я уж жду тебя, так уж жду!!!
А как-то однажды он вдруг помрачнел и спросил:
— Андрей, мы не умрём?
— Нет,— ответил я,— никогда.
Больше я его не видел. Он оставил наши места. Случилось это так.
Рано утром я забежал к нему перед школой, звонил-звонил — не открывает. А соседка выглянула и говорит:
— Нет его, не звони. Ушёл наш Иосич. — Как ушёл? — спрашиваю.
— Босиком. И с котомкой.
— Куда?
— По Руси.
Дул настоящий такой весенний ветер. Я бегом в школу. А там на доске прикноплен плакат: «Граждане! В вашем классе учится удивительный мальчик. Он «ча-ща» пишет с буквой «я». Другого такого замечательного в целом мире не найти! Давайте все брать с него пример!» И подпись: «В. И. Лепин».
В тот день я выучил всю таблицу умножения. До позднего вечера я, как зверь, умножал и делил многозначные числа. Я целую тетрадь исписал словами: «час», «чаща», «площадь», «щастье»!..
Я получил все-все тройки и с блеском перешёл в четвёртый класс.
— Только не надо меня поздравлять,— говорил я своим.— Не надо, не надо, подумаешь, какое дело...
Но они поздравляли, обнимались, плакали и смеялись, пели и дарили подарки. Жалко, Владимир Иосифович не видел меня в этот торжественный момент.
А что я мог дать ему, кроме того, чтобы позвать в дали?
Тим Собакин
Правила
перепрыгивания через лужи
УВАЖАЕМЫЕ БЕГЕМОТЫ!
перепрыгивая через лужи,
будьте взаимно вежливыми
и соблюдайте "правила
перепрыгивания через лужи".
1
перепрыгивая через лужу,
регулярно следите за Солнцем
и другими светилами,
которые служат надёжными ориентирами,
чтобы не сбиться с курса.
2
перепрыгивая через лужу,
берегитесь встречного ветра,
внезапный порыв которого
может доставить вам нерпиятности --
вплоть до кашля и насморка.
3
перепрыгивая через лужу,
захватите с собой фонарик
и пару носков шерстяных,
а ещё румяное яблоко
и зонтик (на всякий случай).
4
перепрыгивая через лужу,
умело пользуйтесь колокольчиком
для подачи звуковых сигналов,
чтоб не столкнуться с другими,
перепрыгивающими через лужу.
УВАЖАЕМЫЕ БЕГЕМОТЫ!
Соблюдение указанных "Правил перепрыгивания через лужи"
обеспечивает безопасность лично Вам и Вашим товарищам.
Много всякого про "Трамвай" живёт тут:
http://tramwaj.narod.ru/
и тут:
tramwayи тут: http://tramway.msk.ru/archive.htm
Я это всё отчасти пишу с корыстным интересом. У меня в своё время жили все номера за 1990 год.
Ещё я видела несколько штук за 1991. Остальные - уже только в сети в виде сканов.
Сейчас у меня есть только самый первый номер - за январь 1990.
Так вот. Вишлистов я не пишу, не дождётесь. Но за любой номер данного издания в любом состоянии отдам полцарства и ещё много чего.
ЗЫ: я прекрасно понимаю, что в здравом уме с ним никто не расстанется, но мечтать не вредно.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2007-04-27 03:49 pm (UTC)Но мне доступно только то, что в сети. У самой никогда и не было - друзья показывали.
no subject
Date: 2007-04-27 04:15 pm (UTC)остался один :-( не уберегли.
no subject
Date: 2007-04-27 07:54 pm (UTC)no subject
Date: 2007-04-28 12:28 pm (UTC)no subject
Date: 2007-04-27 03:53 pm (UTC)Помню, меня совершенно сразил рассказ про Мышь Четырехмерную. Потряс поболе любой фантастики про параллельные измерения.
Короче, я ничего не обещаю, но ты там поищи у себя какие-нибудь ненужные полцарства ;)
no subject
Date: 2007-04-27 04:17 pm (UTC)http://touching.ru/textlist.php?item=2658
Я его тоже нежно люблю.
no subject
Date: 2007-04-27 06:13 pm (UTC)"Интересно все-таки, как ты выглядишь во всех своих четырех измерениях..."
Эврика!
Date: 2007-04-28 07:07 am (UTC)"То есть как это ты мои ништяки захавала!" :)
Re: Эврика!
Date: 2007-04-28 07:22 am (UTC)no subject
Date: 2007-04-27 04:17 pm (UTC)no subject
Date: 2007-04-27 05:26 pm (UTC)no subject
Date: 2007-04-27 05:56 pm (UTC)no subject
Date: 2007-04-27 05:50 pm (UTC)В "Трамвае", кроме прочих, печатался, Иртенев ("Нос", "Иван Петрович и НЛО").
Журнал был очень яркий и необычный. Вспомнилось оттуда (кажется Тим Собакин):
Вот летают бегемоты
Над журчащим ручейком.
Я бегу,
Обутый в боты,
С фиолетовым сачком...
Это тоже Тим Собакин
Date: 2007-04-27 06:03 pm (UTC)В клетку сразу посажу.
"Спой мне песню, друг любезный"-
Бегемоту я скажу.
Если песен петь не будет-
Отпущу его тогда.
Пусть летают бегемотов
Очень тучные стада.
Пусть летают бегемоты
Там и тут, там и тут!
И свои простые песни
Нам поют, нам поют!
no subject
Date: 2007-04-27 06:07 pm (UTC)А "Мы" я никогда не видела. А жаль.
Его тут переиздавать собираются: http://community.livejournal.com/tramway/63827.html
может, и правда получится.
no subject
Date: 2007-04-27 06:12 pm (UTC)no subject
Date: 2007-04-27 07:58 pm (UTC)no subject
Date: 2007-04-28 12:30 pm (UTC)загляни в
упс..
Date: 2007-04-27 06:45 pm (UTC)могу как-нить дать почитать - только как?=) но точно с возвратом - сама их часто перелистываю
Re: упс..
Date: 2007-04-27 07:02 pm (UTC)почитать и в сети можно, они ж все выложены.
я это... детям там, внукам. его вот одной книжкой вроде как переиздавать собрались.
ты это, из деревни-то забери, а то пустят ценный предмет на растопку.
его беречь надо.
no subject
Date: 2007-04-27 07:14 pm (UTC)no subject
Date: 2007-04-27 09:07 pm (UTC)вроде как все есть :) но ради внуков...)
no subject
Date: 2007-04-28 12:31 pm (UTC)ежли бы двойной был... а так лучше пусть внуков дожидается.
no subject
Date: 2007-04-28 02:09 am (UTC)и еще там была сказка про диван, на манир которой я написала свой первый конкурсный текст, и заметь заняла топовое место)))
Ых. пара номеров у меня есть... ТОлько крепко порезанных нюхом на картинки
no subject
Date: 2007-04-28 12:33 pm (UTC)про диван помню смутно. но сдаётся мне, что это был Сергей Седов... а может и нет.
no subject
Date: 2007-04-28 05:29 am (UTC)no subject
Date: 2007-04-28 12:36 pm (UTC)no subject
Date: 2007-04-28 03:53 pm (UTC)no subject
Date: 2007-04-28 07:04 am (UTC)Дааа :) Было дело, я года два его читал :)
no subject
Date: 2007-04-28 12:37 pm (UTC)Тема бегемотов в творчестве Тима Собакина
Date: 2007-05-01 09:30 am (UTC)Улыбаясь как всегда.
– Посмотри, – сказала мама,
Подведя меня к окну. –
Бегемоты прилетели...
Значит, скоро быть весне.
no subject
Date: 2007-04-28 09:06 am (UTC)божэ. стока слез было пролито)) до сих пор ужжжжжасно досадно!
no subject
Date: 2007-04-28 12:38 pm (UTC)была в детстве на него подписанна!
Date: 2007-06-06 06:36 pm (UTC)умопомрачительный журнал. обожаю! спасибо что напомнилось вами :)